"Меня дразнили водопроводом Маяковки"

Когда в своей тесненькой гримуборной Светлана Немоляева садится к зеркалу, за ее кропотливой работой над лицом наблюдают Он и Она - с фотопортретов. Оба молоды, красивы, романтичны. Она - как, наверное, догадываетесь - Светлана Немоляева. Он - понятное дело - Александр Лазарев. Настенное присутствие себя, любимых, отнюдь не признак самолюбования. Печать любви и преданности годам, которые подарили им преданную любовь своему театру. Театру имени Маяковского. А ей уже 45.

- Как личность человек в молодости складывается. А наша с Сашей молодость пришлась на 60-е. Поэтому мы с ним - шестидесятники, у нас внутренний строй тех лет. Все в жизни от молодости идет. Конечно, приходит и смена характера, и смена убеждений, привязанностей. Но суть, стержень, который с молодости заложен, остается. Даже в смысле вкуса я очень консервативной стала, привержена своему облику того времени. Не понимаю себя в современном стиле. Придерживаюсь классики. Хотя и тогда были короткие платья, прямоугольные носы у туфель, кубизм какой-то - и я за всем этим носилась.

Кстати, с огромным удовольствием только что снялась в четырехсерийном телефильме "Ленинградец" у Константина Павловича Худякова. Фильм - о физиках-атомщиках, создававших наш атомный флот, о людях-патриотах. Именно в те времена судьба впервые свела меня с Худяковым - в картине "Такая короткая длинная жизнь". Ее с радостью вспоминаю - такую лиричную, целомудренную.

- В чем было целомудрие тех, ваших, времен?

- Например, в том, что, очень много читая, мы никогда не задумывались, было ли это хорошим тоном. Просто читали, бегали по киоскам в поисках "Мастера и Маргариты". Никто не придумывал такой хороший тон, как ходить в Политехнический, читать Евтушенко или петь Окуджаву. Ни Евтушенко, ни Рождественский, ни Вознесенский, ни Окуджава не считались культовыми - они были просто поэты и барды. Мы с гастролями и на заводы, и в колхозы, и в армию ездили - и реакция зала была везде одинакова. Люди жили если не на одном дыхании, то на одном уровне восприятия и отклика душевного. В наших отношениях совершенно не важным было имущественное состояние. Важно было собраться, вместе посидеть за столом - а уж что на нем под дефицитный коньяк были только бычки в томате, не имело никакого значения.

- Вот вы сказали "собраться". Слово - сродни "братству". А ведь именно особое молодежное братство создал в театре Николай Павлович Охлопков.

- Из этого счастливого братства в театре сейчас остались только мы с Сашей и Игорь Охлупин.

- А попали в театр, кажется, случайно?

- Приятель по "Щепке", узнав, что Охлопков набирает молодежь, попросил ему подыграть - в сцене из "Укрощения строптивой". Мы абсолютно не подходили для ролей, и Николай Павлович смеялся до слез. А потом сказал: "Ты смешная, но роли должна играть нервные, драматические. Сможешь - возьму". И взял. Но взял не случайно, просто в надежде на то, что чего-нибудь из меня получится. В те времена принимать актера полагалось сразу в штат и требовалось до конца за него отвечать. Поэтому Охлопков был архивыборочен и взял нас на амплуа ведущих актеров, которые уже входили в матерый возраст. Сашу, с которым мы, кстати, в один и тот же день показывались, взяли как будущего героя, а меня "назначили" инженю-кокетт - молоденькой милашкой, еще не дотягивающей до героини.

Вот на этой фотографии мне уже 30, я уже Шурика родила. А в театр пришла в 22 и была совсем девочкой - пухленькой, кудрявенькой. Меня даже на улице девочкой называли. Когда надевала школьную форму, мне совсем не нужно было быть артисткой. И вот таких Охлопков взял и тут же дал играть все. Он хотел новый - молодежный театр создать. Охлопков очень любил советскую драматургию, но ставил ее по-своему - романтически размашисто. В "Иркутской истории", например, придумал четыре рояля. Сибирская стройка, спецовки и - четыре рояля, представляете! И представляете, что значило для молодых актеров, чтобы в них такой мастер поверил. При том, что рядом были великие актеры, создавшие в театре великую ауру. Карпова, Орлова, Штраух, Толмазов, Свердлин... Нам они казались недосягаемыми. А Охлопков стал заниматься нами. Как великий человек, он умел верить, быть щедрым. И всегда безошибочно.

- Так, как безошибочно в вашу Офелию поверил? Которую в первой постановке "Гамлета" 1954 года играла Мария Ивановна Бабанова - ваше божество.

- Марию Ивановну я впервые увидела, когда мне было 14 лет - в "Тане" Арбузова. Она вышла на сцену, а у меня по спине холод пошел. До сих пор помню это ощущение. Офелию Мария Ивановна играла в 54 года. Очень не хотела играть. А Охлопков ее уговорил. И она сыграла фантастически. Рассказывают, что однажды на репетиции Николай Павлович молча встал из-за режиссерского столика, поднялся на сцену, встал перед Марией Ивановной на колени, поцеловал ей руку и молча вернулся в зал. Потрясающий был режиссер! Когда мне дали Офелию, я была совершенно потеряна от счастья. И в первую очередь скорее начала худеть. Но ужас был в том, что на сцене я совершенно не могла справиться со слезами. Отважилась пожаловаться Бабановой: "Не знаю, что делать - все время плачу". Мария Ивановна взглянула на меня и сказала: "Девочка, плачь, десять лет, пятнадцать. Когда научишься сдерживать слезы, станешь настоящей актрисой". Я запомнила это на всю жизнь. Даже если тебя душат слезы, плакать должен не ты, а зрительный зал.

- Кто за вашу чрезмерную слезливость назвал вас водопроводом Театра Маяковского?

- Да все кому не лень дразнили. В жизни я гораздо меньше плачу. А на сцене от эмоций в любой роли могу плакать.

- Не обидно было, что Офелия не сделала вас звездой? А в театре вас признали опять же после девочки Маши из "Весенних скрипок" Штейна?

- Совершенно не обидно. Хотя Офелию я играла восемь лет, даже с Шуриком в пузе. Отношения тогда другими были. Никаких звезд не было. Ну сыграла Офелию и сыграла... Слава Богу, что мне дали такую роль. За первые семь лет в театре я сыграла 23 пьесы - 23! И все девочки - толстушечки, простушечки. А кто же я была? Девочка. Тогда в театр ходили не так: мол, вот этот актер знаменит, я его в кино видел, дай-ка в театре посмотрю. В театр ходили на спектакль интересный, любимый. И я сама так ходила.

- А сейчас как ходите?

- Очень редко хожу. В нынешнем театре мне мало что интересно. Я до сих пор живу постулатами второго моего великого режиссера - Андрея Александровича Гончарова. До сих пор помню, как он на меня кричал: "Мне надоела твоя ненаправленная органика!" На сцене я была вся органична, естественна. Но Гончарову этого не хватало. Он делал спектакль как корабль, у которого все конструкции подчинены тому, чтобы выйти в плавание... А сейчас, когда открывается занавес и я вижу, что ничего не происходит, что актеры, даже очень хорошие, существуют сами по себе, их игра никуда не направлена, мне скучно. Почти перестала смотреть кино: я человек эмоциональный и от бесконечного насилия физически начинаю плохо себя чувствовать.

- Хоть и не признаете вы титул "звезда", иначе как звездным часом не назовешь вашу роль Бланш в "Трамвае "Желание" - оскорбленной, но продолжающей жить в своем светлом, пусть и полувыдуманном мире. И сколько же было таких высоких часов за 24 года и более пятисот спектаклей! Это был рекорд театра?

- Это был рекорд для меня (спектакль "Аристократы" шел без двух тысячу раз), поскольку все 24 года я играла одна, без второго состава.

- И при этом настолько выкладывались, что на поклоны выходили едва держась на ногах. Домой, как рассказывал Шурик, возвращались истерзанной. Вы не ощущали, что совершаете подвиг?

- К этой работе и моей работе вообще я отношусь как к подарку с небес. Это не подвиг, а моя повседневная жизнь. Но сказать, что в "Трамвае" мне было безумно трудно, значит, ничего не сказать.

- В каких случаях отменяете спектакль?

- Практически никогда. В молодости мне в театре даже говорили: хоть бы ты заболела когда-нибудь. И я про себя повторяла: хоть бы мне заболеть когда-нибудь. Вот недавно "Круг" отменила. Такой радикулит скрутил - разогнуться не могла.

- Случалось ли от предложенных ролей отказываться?

- Один раз при Гончарове отказались с Сашей от "Старомодной комедии". Такой скандал был! А мы были совсем молодыми - думали, ну зачем нам стариков играть? Тенин с Сухаревской этот спектакль изумительно сыграли!

- А у вас с Лазаревым получился изумительный дуэт в спектакле "Смех Лангусты". И великая Сара Бернар, которую вы играли, тоже была не в вашей возрастной категории.

- Да, ей было 77 лет. Она была больна и чувствовала себя уже на пороге. Я же, надеюсь, еще поживу...

- Но, ощущая себя на пороге, Бернар хочет, чтобы молодой автор, приславший ей пьесу, сделал героиню моложе. А в финале, прихорашиваясь, так мужественно мудро произносит: "Надо жить, а не ждать смерти!"

- Я тоже считаю, что надо жить!

- Что для вас значит - жить?

- Моя работа. Прежде всего. Театр в этом смысле совершенно фантастическая среда обитания. Театр не дает возможности расслабиться - в плохом смысле. Например, заставляет следить за фигурой. У меня все костюмы сшиты под корсет - на сантиметр, килограмм не могу поправиться.

- Что для этого делаете?

- Ничего. Если чувствую, что поправляюсь, стараюсь меньше есть.

- Зарядки, фитнесы?

- Сейчас уже без зарядок. А всю жизнь - и зарядка, и балетный станок. Вообще возраст ощущается не от количества морщин на лице. Вот по многим моим сверстникам чувствую - осел человек, все полежать любит. Театр заставляет в какой-то подтянутости, напряженности жить. В этом смысле моя профессия уникальна.

- Ваша Оленька Рыжова из "Служебного романа" - обманутая, беззащитная, все равно так трогательно фасон держит - подкрашивается, подмазывается. И вы вот тоже для нашей газеты согласились фотографироваться только в хорошем гриме. Для вас это важно?

- В быту нет. На улицу могу выйти со смазанным лицом. Встала с постели, умылась - и пошла. Даже Саша мне иногда говорит: "Ну хоть бы губы подкрасила". Но когда выхожу в свет, тут уж обязана расстараться, что меня ужасно утомляет. А если выходить на сцену - грим должен быть безукоризненным. Я человек публичный, этим все сказано.


Светлана Владимировна улыбается своей - именно своей, изнутри раскрывающейся улыбкой. В ней - женское кокетство, детское озорство, профессиональный дар и ум, житейская мудрость, жесткость и грустинка. Придирчиво рассматривает накладные ресницы. "Не те ли, что вчера разорвались? - обращается к гримерше. - Я что-то боюсь их надевать". Через полчаса она превратится в искрометную Феклу Ивановну - сваху из гоголевской "Женитьбы". Зал будет хохотать в такт ее неудержимой комичности. А она все равно умудрится пустить слезу.

- Ну разве вам не будет обидно, если вас лгуньей обзовут?

- Так уж у меня получается, что в каждой, даже самой смешной, из ролей какую-то грусть нахожу. А жанр трагикомедии ставлю превыше всего.

- Что вы с блеском показали в роли жены Гуськова из фильма Эльдара Рязанова "Гараж". А сам Эльдар Александрович, увидев вас в своей пьесе "Родственники", наградил высочайшим для актера сравнением: "Чаплин в юбке". Не обидно, что ваш с Рязановым кинослужебный роман не сразу сложился? На главную роль в "Гусарскую балладу" не взял. В "Иронию судьбы" не взял.

- Моя судьба в кино сложилась не так удачно. После дебюта с Ольгой в "Евгении Онегине" никто не снимал. А то, что Рязанов не взял меня на Шурочку Азарову, так и правильно сделал! Во-первых, я не пела, а надо было петь. Во-вторых, я была такая уж девочка, что мальчик из меня ну никак бы не получился. Кстати, и Саша тоже на роль поручика Ржевского не подошел. С "Иронией судьбы" не получилось, потому что мне безумно хотелось, чтобы получилось. Увидев меня в эксцентричной роли в "Родственниках", Эльдар Александрович пообещал, что обязательно будет меня снимать. И все сделал, чтобы сдержать обещание. Восемь проб дал. Так хотел снимать. И я, кстати, тогда была в хорошей форме. Но на первой же пробе оробела - испугалась, увидев пьяного в своей квартире. И так все восемь проб. "Света, - сказал мне Эльдар Александрович, - видит Бог, как я хотел тебя снимать. Ну можно хуже, но трудно" ...

- А самый-самый первый кинодебют помните? Кажется, сам Григорий Александров вас снимал - в фильме о VI Всемирном фестивале молодежи и студентов в Москве. Вашим партнером был Кирилл Столяров - сын знаменитого Сергея Столярова, героя знаменитого александровского "Цирка".

- К Григорию Васильевичу меня мама, звукооператор "Мосфильма", привела. Она с ним дружила. Александрову была нужна такая девочка, как я, с архирусской физиономией, выделявшейся среди юных лиц разных народов. Григорий Васильевич меня с детства знал, говорил, что я похожа на Любочку Орлову. Снял быстро. Ему нужны были два профиля на фоне космического неба. А потом мы с Киркой себя на спичечных коробках увидели. Вот это запомнила - как спички с моей физиономией продавали. Получилось, что в кино больше всего в детстве снималась. Мой папа, кинорежиссер, нас с братом Колькой часто в массовки брал. Иногда два слова Кольке давал сказать, одно - мне.

- Николай Немоляев - известный кинооператор (снимал "Обыкновенное чудо", "Покровские ворота", Цареубийцу", "Ключ от спальни"...). Родители - киношники. Дядя - актер Театра Революции - так прежде называлась "Маяковка" . Муж - актер. Сын - актер. И все незаурядны. Наверное, среди прочих талантов есть и особый - династический, талант преемственности поколений. Наверное, и он генами передается?

- Думаю, да. По крайней мере я никаких специальных усилий не прилагала, чтобы Шурка стал актером. Как мать видела, что он мальчик эмоциональный, что театр ему интересен. В моей гримуборной уроки делал, на спектакли приходил, на гастроли с нами ездил. А в 12 лет дебютировал в роли Феди Лямина в "Леди Макбет Мценского уезда" с Наташей Гундаревой.

- В пятилетнем возрасте на вашей родной сцене дебютировала и ваша внучка Полина - и тоже с Натальей Гундаревой, игравшей леди Гамильтон в спектакле "Виктория"?..

- Адмирала Нельсона играл Армен Джигарханян. А поскольку в Полинке есть четвертушка армянской крови, она темненькая такая, мне показалось, что ей очень подходит роль дочки Нельсона и Гамильтон. Вот я ее на сцену и притащила. Она, конечно, как ребенок - с удовольствием. Сейчас, в 15 лет, уже стесняться стала.

- Ваш внук, пятилетний Сережа, назван в честь отца -Александра Сергеевича, профессионального художника. А что знают внуки о своих одаренных прадедах?

- Внукам рассказываю, что знаю. Но себя страшно корю, что знаю мало. У нас очень интересная родословная. Моя фамилия, например, го